Была уже глубокая ночь, когда студенты во главе со своими сопровождающими добрались до отеля. Они ещё даже не подозревают, что среди них уже есть четверо чужаков, а именно Стефан, Вирджиния, Ванесса и Эдриан.
Ратерфорд шел где-то в середине толпы внимательно осматривал подростков, пытаясь понять хоть что-то о них. Найти слабое звено, через которое можно будет действовать. Однако все студенты, были, мягко говоря, помяты и сейчас слабо отличались друг от друга.
Стеф по очереди перевёл взгляд на «своих», после чего успокоившись, принял уставший вид, стараясь не выдать себя среди остальных.
Взрослые решили расположить студентов в двух комнатах, мальчиков в одной, девочек в другой. Подростки не споря, и не сопротивляясь, пошли на верхний этаж, где и располагались премиум номера, которые отличались своей  огромной площадью. Через полчаса, почти все уже мирно спали, а один из учителей остался нести дозор, но вскоре и он задремал. Стефану же стать отнюдь не хотелось, в отличие от наивных новичков он знал, что отель совсем не безопасное место и поэтому не собирался смыкать глаза.
Пытаясь не создавать шума, он поднялся с пола  и тихо вышел в коридор, притворяя за собой дверь.
Свет в коридоре был довольно слабым и то и дело моргал. Юноша достал помятую пачку сигарет, и недолго думая закурил. Медленно опустившись, он сел на пол и опёрся спиной о стену, вытянув ноги перед собой. Он медленно затягивается, то и дело, пропуская дым через нос, ощущая горький вкус табака.
Сейчас он думает о том, что сегодняшний день прошёл удачно и стоит планы на завтра. Пытается перебрать все в голове все лица студентов и все их фразы, чтобы убедится, что им удалось остаться незамеченными.  Он в очередной раз затягивается и выдыхает, кусая губы, в какой-то мере это помогает думать. Но его отвлекают чьи-то шаги, он поворачивает голову в сторону, но в тусклом свете сложно что-то разобрать.
- Кто здесь?
Глухо спрашивает он и тушит сигарету о старый пыльный ковёр, всё ещё пытаясь всмотреться в черты лица.

Кажется, он слегка её напугал, потому что её голос неуверенный и дрожит, девушка незамедлительно представилась.
- Аи - ни - кки…
Просмаковал он её имя на языке, но сам не спешил представиться, слушая, что она скажет дальше. После того как девушка обвинила себя в том все оказались здесь из-за неё  на его губах скользнула улыбка.
- Ты, что зарезала своих родных садовыми ножницами, пока они спали?
Проговорил юноша и тут же прикусил язык, она ведь вряд ли знает, что сюда можно попасть только за грехи, хотя явно о чём-то догадывается. Теперь, когда она подошла ближе, он сумел хорошо её рассмотреть, ярко рыжие волосы, лицо сердечком, она была весьма мила, но её вещи, кажется, девчонка ошиблась размером. Может она глубоко верующая или просто скромница? Во всяком случае, она не выглядела, как человек способный кого-то убить. Хотя, кажется, проблемы у неё всё же были хотя бы заниженная самооценка.
- Не порть ковер, пожалуйста. Он может загореться.
Стефан вновь улыбнулся и поднялся с пола, подходя к девушке в плотную, и поддавшись вперёд, он  упирается руками в стену, зажимая девушку между собой и стеной. 
- Знаешь, в этом городе о ковре стоит переживать в последнюю очередь…
Прошептал он, приблизившись к ней вплотную.
- И трепаться о том, что это из-за тебя все сюда попали тоже не лучший вариант - небольшая пауза, - людям только дай повод на кого-то сбросить все беды, они же тебя разорвут.
Он отстранился и опёрся спиной о противоположную стену, не дай бог она сейчас закричит, ему это не пойдёт на пользу.
- Кстати я Стефан.
Наконец представился он.
- Почему ты не спишь так поздно? Ты ведь не собираешься сбежать?
Он вопросительно приподнял одну бровь.

«Вот тебе и девочка – скромница», присвистнув про себя, отметил юноша. Хотя он сам-то, во сколько лет совершил первое убийство? Ему вроде было двадцать три,  а она сейчас не многим младшего его тогда. Так что пословица про соринку и бревно как никогда актуальна. Многие ли видели в нём опасность, хоть кто-то из горожан считал его убийцей?  Вряд ли…
- От раскрытия секрета не будет никакого толку, разве что обернёшь всех вокруг себя. Ты думаешь все они ангелы?
Стеф опять прикусил язык, ну какого чёрта спрашивается, его сегодня так тянет на откровение? Наверное, ему ещё не приходилось ни с кем разговаривать на такие темы. Редко можно встретить человека, который так рвётся всем сообщить о содеянном. Но девчонка кажется слишком честная и совсем не умеет врать, а может это слишком свежее чувство вины гложет или страх что если об этом узнают не от неё ситуация окажется ещё хуже? Во всяком случае, Ратерфорд этого понять не мог, он отличный лгун, его никогда не мучило чувство вины и ему всё равно, что о нём думают другие.
- Много ли мы знаем об этом месте? С чего ты вообще решила, что это из-за тебя? Сейчас надо держаться поближе к остальным, а иначе рискуешь умереть раньше, чем наступит утро.
- …Наверное, если я умру, все вернется на место. Все вернуться домой.
От этих слов Стефана аж передёрнуло.  Как можно так легко говорить о смерти? Возможно, самопожертвование это благородно, но вряд ли кто-то это оценит.
В конце коридора, выключилось верхнее освещение, но юноша не обратил на это внимание.
- Не пори чушь…
Фыркнул он, после чего до него донёсся звук разбивающейся о пол стеклянного плафона. Он повернул голову и увидел, как свет начинает постепенно гаснуть.
- Чёрт только их не хватало…
Шипит он себе под нос, а потом, переводя взгляд на девушку, злобно рявкает.
- Беги отсюда…
В конце коридора послышался треск, кто-то или скорее что-то выдрало светильник из стены, и потянуло за кабель так, что светильники начали вылетать один за другим.
- Беги к лестнице, чего стоишь?!
Парень же ринулся к двери спальни мальчиков и, достав из кармана мел, стал что-то рисовать на двери, а после то же самое проделал с дверью девочек, тьма становилась всё ближе.
Стефан хватает рыжеволосую за руку и тащит за собой к лестнице. Наверное, правильнее было бы просто зайти в комнату, но это почему-то не приходит ему в голову.
Он быстро сбегает по пролёту, таща за собой девчонку. Оказавшись на этаже ниже, отпускает её руку и бежит к окну, где рвёт толстую ткань шторы, впихивая её в руки Аиникки. После чего бежит вдоль по коридору, явно что-то ищет.

Она была странной, весьма странной, но Стеф этого не замечал он психиатр и его всегда окружали странные люди. Однако те люди были серьёзно больны, эта же девушка производила впечатление вполне адекватной, просто запутавшейся, в собственных мыслях.
Речи про убийцу его чуть позабавили, наверное, если бы убийцы его невесты так же раскаивались в содеянном, то они были бы живы, в тюрьме, но живы. Однако они не раскаивались, они лишь просили о прощении, о быстрой смерти, о чём угодно, но никогда не раскаивались. Наверное,  поэтому Ратерфорду доставляло особое удовольствие резать их как свиней, они этого заслужили и он тоже не раскаивался. К слову его даже не мучили кошмары, ни когда не угнетали мысли о том, что он делает плохие вещи, а если вдруг отголоски совести и просыпались, ампула морфина их прекрасно заглушала.
Он давно уже не думал ни о ком кроме себя, попав в проклятый Дакленд, его заботила только собственная шкура. Но сейчас он тащит за собой эту девчонку, пытаясь спасти её жизнь. Зачем спрашивается? Она вроде как не против умереть, а ему будет на одну головную боль меньше,  но юноше кажется, что от неё ещё будет прок и умереть ей рановато.
Поэтому он бежит вниз, силой волоча её за собой, ему нет особого дела до того что она девушка и нужно быть аккуратнее. Он давно уже перестал различать ту грань между полами, здесь в Дакленде девушки не были слабым полом.
Он бежит по коридору в поисках каморки со швабрами, и вот когда заветная дверца найдена, он поворачивает ручку, но дверь оказывается заперта.
- Твою мать…
Вновь ругается он, чуть отходит и пинает ногой в дверь, хлипкие петли издают противный звук и вылетают.  В нос ударяет запах плесени, из-за сильной влажности в этой комнате за долгие годы все стены стали чёрными. Он достаёт швабру,  снимает с неё щетку и ломает палку на две части, после чего ищет какое-нибудь моющее средство. Читая надписи на упаковках, в глаза бросается « огнеопасно» и он тут же хватает флакон, с мыслями « то, что надо».
После чего возвращается к девушке,  и вновь хватая за руку, тащит за собой. По пути проверяя все комнаты, но везде заперто, на этаже остаётся всего две дверцы и вот бинго, проворачивая очередную ручку, дверь поддаётся и открывается. Стефан быстро проталкивает в проём Аиникки и вновь что-то рисует на двери. После чего запирает дверь с обратной стороны и упирается в неё спиной. Зрение быстро привыкает к темноте, и он на ощупь пытается соорудить «освещение». Забирает у девушки из рук ткань и наматывает на палку, после чего поливает её неизвестной жидкостью, которая ударяет едким запахом в нос, в суматохе рыщет по карманам  в поисках спичек. Ещё пара мгновений и пламя разгорается, освещая небольшой номер.
- Держи!
Он отдает девушке самодельный светильник и  идёт в другой конец комнаты за креслом и, перенеся его, подпирает дверь.
- Сядь и не двигайся, а лучше не дыши.
На полном серьёзе выдаёт парень.  Сам же садится на пол, упираясь спиной в кресло. Прошла всего пара секунд, прежде чем в дверь что-то ударило, а через пару секунд удар повторился. Ручка задрожала, а удары участились.
Стефан поднял глаза на Аи и когда удары стали более редкими, наконец, произнёс.
- Хочешь знать что это? Это как раз то, что несёт наказание, не самое страшное, но думаю, встреча с ними будет не очень приятной. Когда-то они жили в этом городе, теперь стали его тенью. Попав сюда даже после смерти, не вернёшься обратно.
Довольно спокойно проговорил он и, опустив взгляд, о чём-то задумался.
Теперь она слишком много знает, теперь ей придётся умереть.

- Мы сейчас могли остаться без головы, а тебя волнует какая-то шапка? Заберёшь ее, когда нам удастся отсюда выбраться, думаю, она никуда не денется.
Недовольно буркнул парень на слова спутницы. Вот и спасай людям жизни после этого. Он склонился и заглянул под кресло, что бы посмотреть на щель между дверью и полом, хоть удары и прекратились, света до сих пор не было, придётся просидеть здесь до восхода солнца.
- На кой чёрт мне шутить над тобой? Я тебя знать не знаю. Разве сегодняшний день не показал, что вещи, творящиеся в этом городе совсем не шутки.
Он встал с пола  и забрал у девушки факел, и поставил его в вазу, для цветов стоявшую на столе посреди комнаты. Теперь свет равномерно падал на все углы помещения, хоть и был тусклым.
- Если считаешь, что я шучу,  тогда может, выйдешь из этой комнаты. Не важно, откуда я это знаю, знаю  и всё.
Он повернулся к ней лицом, внимательно смотря на девушку, решится она выйти или нет. Но его взгляд падает на её кофту, через которую проступили пятнышки крови.
- Ты ранена?
Вопрос скорее  риторический, кровь совсем свежая.
- Покажи что там у тебя,  рану надо перевязать и продезинфицировать.
Он подходит ближе, пытаясь понять, где она успела пораниться, одежда  целая, это значит, что она не порезалась.
- Покажи, обещаю, я не буду приставать, просто посмотрю раны и постараюсь помочь.
И откуда только в нём взялось это благородство? Но Ратерфорд ничего не делает просто так, в его голове уже вертится новый план, эта девчонка станет новой куклой в руках кукловода, осталось только внушить ей свою правду и втереться в доверие, а на это у них есть ещё пара часов.

- Внебрачный сын Льюиса Крампа, приятно познакомится.
Он наиграно улыбается и делает полупоклон, протягивая руку в честь знакомства, как это делали раньше. Вряд ли она знает кто такой Льюис Крамп, хотя он был весьма знаменитым писателем начала XX века, но разве современная молодёжь читает подобное? Да и к тому же даже если знает, то вряд ли поверит, Крамп умер, когда Стефану было двенадцать лет, а это значит в 1917 году. Парень запомнил это, потому что его мать очень долго горевала, долго плакала по ночам. К слову Стеф ненавидел своего отца, хотя бы за то, что он бросил его мать, а она ведь так сильно его любила. Парень никогда не мог смотреть, как плачет его матушка, так что смерть папаши гвоздём была вбита в его памяти.
- Я не знаю, кто ты и кто твой отец, я давно не учусь в университете.
Даже слишком давно, да и к тому же его никогда не интересовала история, хотя он сам давно уже её часть.
- Вы всё узнаете, если захотите выжить.
Всё так же спокойно продолжал Ратерфорд. Он вовсе не собирался им помогать, они пришли просто следить.  Уберечь их от глупостей, которые погубят всех в этом городе, но помогать им, выжить нет, здесь каждый сам за себя. Сегодня днём они обсуждали, как лучше подставить их под раздачу, так что раскрывать тайны выживания он не собирается.
- А я знаю всё это, потому что вовсе не тот, кто ты думаешь. Я пришёл, что бы вам помочь. Только это  большой секрет, но ты ведь никому не скажешь, правда?
Немного лжи для пользы дела не помешает, ну откуда она узнает, зачем он пришёл на самом деле? К тому же всё это он говорит с весьма искренним лицом, хоть он видит, что она ему пока не верит. Она буквально отпрыгивает от него, когда он подходит ближе.Пытается соврать, что это всего лишь кровь из носа, но врать она откровенно говоря не умеет.
- Господи, да я не собираюсь ничего с тобой делать, просто хочу помочь.
Буквально вспылил парень, нет, ну кто бы мог подумать, что она такая упрямая.
- Я врач.
Не совсем того профиля, но врач ведь.
- Если вовремя не обработать, подцепишь какую-нибудь заразу, и умирать будешь в страшных муках. Но если тебе так этого хочешь, мне плевать.
Удивительно, но эта фраза зачастую срабатывала. Никто из тех, кто в своём уме не хочет умереть в страшных муках.
Из коридора донеслись какие-то шорохи, наверное, последние фразы были произнесены слишком  громко и вновь их выдали.

- Не думал, что его ещё  кто-то знает.
Фыркнул он. Фраза получилась несколько двусмысленная, не думал и потому представился его сыном?  Или не думал, что через столько лет кто-то ещё будет его читать?  Впрочем, Стеф был к нему не справедлив, его отец хоть и был свиньёй, но действительно хорошо писал.
- Никогда не читал его бредни, сжёг в камине его писанину, как только она попалась вне  руки.
Опять недовольно бурчит себе под нос парень, эта тема ему неприятно. Да и к тому же какая разница, его папаша на том свете уже больше полувека и парень жалеет лишь о том, что не он стал причиной его кончины.
- Это языческий знак, что-то вроде оберега от духов.
Если честно он сам точно не знал, что это значит, Ви его научила этому, и он использовал, на всех жилых домах Дакленда стоял этот знак, так они могли спокойно спать по ночам, не боясь непрошеных гостей.
-Как я могу не рассказать? Вдруг ты злой. Я не умею врать, совсем
Парень едва сдержал смех. Что значит вдруг? Его это даже оскорбило в какой-то мере. Хотя он вовсе не считал себя злым, скорее он считал себя правым. Он никогда не считал, что творит зло, это было скорее правосудие. Он считал, что старается помочь, а какими путями это происходит уже не столь важно.
- Зачем врать, когда можно просто промолчать?
Впрочем, если ему не удастся с ней договориться, он ещё успеет уйти, она ведь не знает что он пришёл не один, его люди останутся незамеченными.
- Молчание - это не ложь…
Чуть задумавшись, произнёс он. Промолчать это значит создать из информации тайну, но не солгать.
- Они здесь из-за себя, все они совершили что-то плохое в жизни, у всех у них есть тайны.
А у него самого этих тайн столько что можно запутаться какая из них таинственнее, но разговор же сейчас шёл не о нём, да и углубляться в историю того как он оказался здесь не очень то хотелось.
Девушка наконец-таки решилась показать ему рану. Но он толком не успел нечего рассмотреть, так как после очередного удара в дверь Аи буквально забилась в угол, всхлипывая.
Парень сделал пару шагов, сокращая расстоянии между ними и хватая её под ноги, поднимает на руки, направляясь к кровати, усаживает девушку, и чуть склоняясь, шёпотом говорит.
- Не бойся, они не смогут сюда  попасть, если только…
Ратерфорд оборвал фразу, не желая её лишний раз пугать.   Он садится передней на колени и пытается рассмотреть ранение. Не хило девчонке досталось. Проносится в голове. Он видит рубец, который начал кровоточить, и гематому приличных размеров.
- Дышать не больно? Ты говорила, что у тебя была кровь из носа. Возможно перелом рёбер.

Вдох-выдох, вдох – выдох, сосчитать до пяти, нервные клетки не восстанавливаются и т.д. по списку. Любой способ успокоения сейчас будет полезен, чтобы не вспылить и не пусть в ход руки. Нет, это просто не выносимо и жутко бесит Ратерфорда. Она, что восхваляет его отца? Или говорит, каким хорошим был её? Он даже немного запутался в её речах, но тщательно все, рассортировав по полочкам, в его голове всё же укладываются все её слова.
- Твой отец был приличным человеком, профессором, достаточно много знал, и студенты наверняка его любили.
Он сделал небольшую паузу.
- Только вот был у него небольшой недостаток, он любил распускать руки? Выходил из себя по пустякам? Запрещал общаться с людьми? Ты говорила, что у тебя больше никого не было…он винил тебя в её смерти? В смерти твоей матери? А себя наверняка убеждал, что если не будет с тобой строг, то потеряет и тебя…
Это было такое небольшое рассуждение вслух, большинство вопросов не требовали ответа, да и в какой-то мере ему это было не важно.  Просто издержки его профессии.
- Ты убила его не специально, убийство было не преднамеренным, ты сама не до конца поняла, как это произошло, поэтому сейчас так мучаешься и ищешь искупление греха.
Он чуть усмехнулся, ему это казалось забавным. Хотя сейчас надо было драть волосы на голове от того что не следил за своей речью и выдал себя, нашёлся блин знаток по преднамеренным убийствам.
Он ненадолго замолчал, внимательно смотря на неё пытаясь понять её чувства.
- Знаешь, я научу тебя, его рисовать, но ты взамен сохранишь мой секрет.
Стеф достал из кармана рубашки, аккуратно свёрнутый листок и протянул девушке. Как бы говоря: "если согласна на условие, бери".
Следующий её вопрос поставил Ратерфорда в тупик. Что сделал он… Он то? Начать перечислять с детства или перейти к сути того как именно он сюда попал. Может просто соврать, что-то вроде  пристрелил соседского пса. Это ведь грех? Прелюбодеяние? Оргии? Гордыня? Чревоугодие? За что там отправляли в ад? Надо же эта девчонка поставила его в тупик.
- Я наказал тех, кто убил мою невесту…
Сухо говорит юноша. Да это конечно, правда, но лишь десятая часть тех грехов, которые были совершены. И он никогда не раскаивался в содеянном, да и сейчас не раскаивается.
- В этом городе есть не только духи, есть кое-кто хуже.  Они имеют плоть, но их нельзя назвать людьми. На самом деле нельзя предугадать, с чем столкнёшься, в этом городе оживают страхи людей. Поэтому всё кажется таким страшным и ужасным.
Стефан говорил об этом довольно спокойно. Не вдаваясь  в подробности, просто сухие факты как в книжке.
- Нужен новокаин. Он, конечно, не вылечит, но болеть не будет. Днём я постараюсь достать.
Собственно чего стараться, в его лабораториях всё есть. Только вот там находится пленник, и ему придётся незаметно улизнуть, чтобы никто ничего не узнал и не заподозрил. Стеф улыбнулся уголками губ и присел рядом с ней на кровать.

Как и ожидал Стефан, его слова вызовут слишком бурную реакцию. Вот на её глазах уже навернулись слёзы. Она пытается что-то говорить, кажется ей впервые дали высказаться, потому что слова так и льются огромным непрерывным потоком.  Она то и дело всхлипывает, слезы, наконец, срываются с глаз, быстро пробегая ручьями по её щекам.
Как ни странно Ратерфорд любил женские слезы, ему это казалось чем-то милым, забавным. Они всегда были такими трогательными, когда плакали, что даже его чёрствая и гнилая душа содрогалась перед  ними.
Эта девушка была ещё совсем ребёнком, неподвержена страстям и желаниям, она была чиста как первый снег,  даже это убийство не очерняло её. Она ведь так раскаивается, разве её можно судить? На лице Ратерфорда  до сих пор была лёгкая полуулыбка.
Он легким движение руки убирает сверток  обратно в карман, поняв, что она согласна на его условие. У них ещё будет время, и он научит её. Всё же в нём ещё было достоинство, и он не бросает слов на ветер.
- Только от духов, но ночью вы сможете спать спокойно…
Тихо произнёс парень. Чуть пододвинувшись, он коснулся её руки своей.
- Ты не виновата в его смерти, это было просто случайностью. Попробуй посмотреть на это с другой стороны, теперь он рядом с ней, теперь он будет рядом  с той, которую всегда любил.
Так убеждал себя сам Стефан  после смерти Люси. В собственно смерти Ратерфорд  видел лишь один плюс, что он будет рядом с той,  которую любил.
Достав из кармана платок, он чуть склонился и промокнул им слёзы на её лице.  А потом, вложив ей платок в руку, чуть сжал её кулачок своей рукой.
- Слезами горю не поможешь. Всё будет хорошо.
Он убирает с её лица прядки волос, которые выбились из косы, а  потом проводит кончиками пальцев от виска к подбородку.

Время медленно, но верно приближалось к рассвету, совсем скоро первые лучи солнца озарят эту старую пыльную комнату, и они смогут выйти из  своего импровизированного убежища.
В какой-то мере Ратерфорду удалось добиться желаемого, сейчас главное было успокоить девушку и не испортить хрупкое доверие.
Что-то в ней было такое, что заставило его задуматься  и начать копаться в себе впервые за долгие годы. Возможно, задеты его старые раны, а возможно эта её самокритика, к которой сам парень не был способен, доброта, и ум. Она ведь действительно умна, хотя возможно слишком наивна, а ведь этот мир совсем не такой прекрасный.
Аи ему чем-то напомнила Люси, да она конечно совсем не похожа на неё внешне, но её характер, взгляд на мир, доброта, теплота души. Стефан уже давно забыл что девушки, довольно нежный и ранимые, здесь они были кем-то вроде напарников, им нельзя было проявлять слабость. А в Аиникки было столько женственности и невинности, что самые острые углы его характера  невольно сглаживались. Хотя ведь ещё совсем недавно он собирался её убить, а сейчас подобные мысли даже не приходят в голову.
-А как защититься от тех, от кого это не помогает?
- Ну, против них есть более простое оружие: ножи, револьверы. Единственная проблема состоит в том, где это достать.
Почему то язык не поворачивался сказать, что их нужно попросту убить, наверное, из-за боязни её напугать.
- Не будет. Меня посадят. Я сгорю в аду.
- Здесь никто не знает, что ты сделала, время здесь давно не имеет значения, с года так 1930. Я думаю до твоего рождения ещё очень далеко. А на счёт ада, я скажу так. В библии  говорится, что нужно уметь прощать и если это слова Господа, то почему он не хочет простить тех, кто совершил ошибку и хочет их наказать адом. Хотя мы и так в аду.
Он чуть усмехнулся сам себе. Ратерфорд цитирующий библию, это таки уникальность... Наверное, сегодня снег пойдёт.  Диск солнца начал медленно подниматься из-за горизонта, факел уже догорел и по комнате распространился легкий запах дыма. Поднявшись с кровати, юноша отодвинул кресло от двери, после чего ударил в неё кулаком, шорохов больше не было слышно. Из-под двери проглядывалась полоска света. Провернув ручку, он приоткрыл дверь, всё было тихо и спокойно. Разве  что косяки двери были буквально выдраны, да и сама дверь выглядела не лучшим образом.
- Можем идти, нужно вернуться, пока остальные не проснулись.

- Оружие-оружие.
Повторил он себе под нос её слова.
- С этим сложнее, но я что-нибудь придумаю.
И снова ложь, нет, он никогда собственноручно не подвергнет себя опасности, а дать им оружие, значит жить в страхе, то же самое что нарисовать мишень на собственном лбу. Хотя после сегодняшней ночи чувство тревоги вряд ли его покинет, он раскрылся, нарушил собственный план, а это плохо. Ратерфорд не любил, когда его планы срывались, когда он не мог предвидеть ситуацию наперед, а с Аиникки так и получалось. Это хрупкое создание напрочь сбило все схемы, которые он успел нарисовать в своей голове.
- А пока…
Они присел на корточки и, приподняв брючину, отвязал от  лодыжки зачехлённый нож, после чего протянул его девушке со словами.
- Вот держи и лучше спрячь.
Он посмотрел на девушку из-под полуопущенных ресниц, на лице было заметно некое беспокойство, раньше он не шёл против своих правил, хотя это всё же больше был ход на внушение доверия.
- Вы никогда не выберетесь отсюда.
Опять себе под нос произнёс парень, как будто убеждая сам себя.
- Сейчас нужно думать не об этом.
Уже более громко добавил он. Тем временем девушка поднялась с кровати и вприпрыжку направилась к двери, стараясь не показывать, того что ей больно. Но оказавшись  в непосредственной близости, замерла на месте и изменилась в лице.
- Это ещё не самое страшное.
То ли хотел подбодрить он, то ли сам того не понимая ещё больше напугать.
- Давай я тебе помогу…
Он протянул руку, чтобы она смогла на него опереться пока, они будут идти до комнат, где спали студенты.